Моё личное мнение: если процедить черезе сито грязь, написанную в этом отрывке, убрать все его завистливые нотки и комментарии личной жизни Аллы, то этот анализ творчества Аллы-Актрисы можно считать единственным в последнее время, приближенным в профессиональному.
____________________________________________
Из книги Отара Кушанашвили «Я. Книга-месть».
«Она — красивая, потерянная, разудалая, смахивающая слезу, жалкая, жалостливая, томная, капризная, смурная, смирная, меланхоличная, роковая, доступная, недосягаемая, самовлюбленная, закомплексованная — теребила фотографа (про этого упыря ничего не знаю, тем более в кино его не было, но, скорее всего, это шустрила — они все шустрилы, как Боря Краснов, умело имитирующие кипучую деятельность, будучи самопровозглашенным авангардом альтернативного художества): ты сними меня так, зафиксируй для вечности, чтобы я получилась разухабистая и, как поляна зимой в горностаевой опушке белейшего снега, красиво-величавая, но смотри, гад, «чтоб никто и не заметил, как на сердце одиноко мне».
Заметьте: в Песне Песней нет сакраментального детального призыва морщинки убрать, как в книгах и в кино полнометражно, или там «разве тут подбородок не ниже дозволенного», в Песне Песней просьба, чередующая лихость со слезой, чтобы наблюдатель не наблюл, что трудно, слезливо, невозможно!
Со своей бывшей возлюбленной — телеведущей и актрисой Лерой Кудрявцевой
В жизни Аллы всегда наличествовала помесь навоза и зефира: навоз — это ее отчего-то редко ротирующееся окружение, навоз — это я, а зефир — то, чем она кормила и кормит, но реже теперь, нас с ложечки, потому что нас любит.
Секрет ее (величия) в том, что она рассматривает понятия в их базовом, незамутненном значении: жизнь воспринимает как дар, историю своей жизни как столкновение невинности со злом (то есть все это в ней, как во всех нас).
Она знает про песню (я сейчас не только про песню, про фотографа и про никому не нужные слезы — я про способ жить) все: по крайней мере, то, чему не научат на «Фабрике». Не тот трафарет, мол, «строить и жить помогает», а тот антитрафарет, который гласит, что песня помогает дышать, исподлобья улыбаться и не бояться холестерина.
Она знает толк в науке облегчения людям жизни.
Они — люди, катаклизмы (людьми порожденные) — уйдут, испарятся, сойдут на нет, а Алла останется с нами: она каждой песней это обещала.
Ужели вы думаете, что декларации про уход серьезные? Ужели затем я всякий раз плачу, когда она воспаряет крещендо в «Трех счастливых днях», на строчке «Расставанье — маленькая смерть», пролетая над планетой Земля, чтобы ее, даже ввиду неслыханной выслуги умопомрачительных лет, вот так просто отпустить?! Не отпущу!
Я руками трогаю лучшие строчки ее лучших пьес — их можно нанизать на нитку и носить, как бусы.
Люди в деревнях и на виллах почитают ее своей, и я имею на нее прав не меньше, чем предмет девичьего психоза Михаил Прохоров, который, говорят, помог ей учинить такой день рождения, что словно инаугурация.
Ей, если не считать последней истории с внуком, априорно доверяют все поборники молодой демократии, все апологеты моего нелепого землячка Сталина. Она нужна всем, потому что всем нужна Песнь Песней, а ведь только она умеет такую пропеть.
Вот те самые «счастливые деньки» — свою версию их предложила ведь и Агузарова, Великое Воплощение Ослепительной Буддистской пустотности, ан волнения умов не случилось, уж на что всякий раз умеет напомнить, что даже кровь у нее зеленая — не то что у нас, плебеев.
«Если бы не журналистика, я хорошим бы был сутенером». С солистками группы «Блестящие» Анастасией Осиповой и Анной Дубовицкой
Она пела как небрежный пастырь, не глядя в зрительный зал, а Алла — будто охваченная сумеречной лихорадкой, прощаясь с душой, благодарной за 72 часа счастия знойного.
Ты с кем угодно можешь валять дурака, но не с Аллой. При ней быстренько подожмешь хвостик — так уж она устроена. Оппозицию она быстро умеет усмирять: я знаю, сам был оппозицией.
Сначала меня смущало присутствие в каждой песне обращения к Богу. Распните меня, не кажется мне этот жанр удобоиспользуемым для подобных обращений, да еще с очевидно деланным выражением неземной скорби на лице.
Пугачева, когда от нее далеко отстоит Галкин и она не беседует о своем величии с журналистом Гаспаряном, чистой воды шекспировской высокооктановости героиня.
Вступите, неучи, со мной в полемику — я предъявлю вам «Приглашение на закат». У нас давно, лет 40, не было песен, вовремя застывших между аффектированностью и потаенными слезами, а эта, как и положено крепкой, разом рождает два ощущения: неуюта и, в противность, небессмысленности самоанализа. Добавьте харизму АБП и просто красивую мелодию: вот почему 99 из 100 ее коллег — ремесленники, а у нее это называется высоким служением.
Те песни, о которых я пишу, каждая из них, — наглядный урок запутанной истории души русской женщины, живущей не ради себя и полагающей жизнь без надрыва пустой.
Ее песни поет Леди, не выдумывающая чопорных претензий, но взыскующая предметного разговора на тему: «За что?».
Физиономически — это такой типаж, что немыслим без сгустка эмоций, без их выброса в атмосферу жизнь не то чтобы с помощью экзальтации улучшается, она просто искреннее становится: «Лунной ночью настежь окна отворю и помолюсь...». Вот кабы не это «помолюсь», получилась бы песенка не великих музыкальных достоинств, но редкой сентиментальной точности, но это, может, с колокольни неврастеника так видится? Мы-то лунные ночи заполняем другими занятиями на предмет уничтожения грусти.
Кто будет спорить, что АБП, как никто, умеет подбирать для трансляции наших эмоций самые уместные вокальные эквиваленты?
Я уже не помню, по какому поводу пришел к Андрюхе Малахову на съемку, но помню, что базар был про то, как тяжело живется на просвет какой-то Линдсей Лохан. Оказалось, что это американская кино-поп-звезда, которую следует любить, потому что ей тяжело живется. Когда ехал на эфир, по радио крутили: «Это завтра, а сегодня я его поцеловала...» и далее: «Я ведь тоже плохо кончу... Мало, Алла, Алла, мало...».
С Кристиной Орбакайте и Русланом Байсаровым. «Бывший муж Кристины, седьмой (он думает, что первый)...»
«Какая, на х... лоханка, — подумал я, когда мне всучили микрофон, — когда у нас такая революционерка! Вызывающе самодостаточная притом». У лоханок тьма-тьмущая людишек, призванных придумать своей каракатице многосложную судьбу, у нас — АБП, которой придумывать ничего не надо: надо просто непросто жить .
Ее раннюю слушаешь, как на последний киносеанс ходишь — вы мне эту метафору простите, потому что я имею в виду не дурака валять, но ходить, именно чтобы отвлечься и взлететь, чтобы кино про объятия было, чтобы набежала и отпустила грусть, а не чтобы она сама дала повод изрыгнуть на нее хулы ужасные, как тогда, когда с подхалимами спела чудовищную «Не имей сто рублей...». Нет, уж лучше, которые, якобы приближенными будучи, имитировали пение этой бестолочи — тем более тошнотной, что дидактической.
Вот и ведение концертов в ее исполнении — вызывающий анахронизм, но кто я такой, чтобы указывать ей, как их должно вести?! Вот режиссер она — другой коленкор, и даже в молчании слышит пульс мироздания. Ее «Рождественские встречи» принуждали льнуть к экранам, она причудливым образом женила блюз на цыганщине, держала за руку напыщенных рокеров, и даже светлой памяти от печали сгоревшей Натали Медведевой нашла место.
И собственные песни режиссировала тоже. Например, когда пела про «голубя сизокрылого», отпускала его, дурынду самовлюбленную, на все четыре стороны, а в конце вздыхала: «Лети, лети!» и тут же — «...не знает о расплате». Расплата меж тем неминуема!
30 альбомов вашего Кинчева не стоят одного «Осеннего поцелуя», потому что слушать альбомы КК — это удел тех, кому приятно смаковать свое экзистенциальное мировоззрение, а означенная песня для тех, кто плакать и умеет, и не стесняется.
Думаю, что АБП — человек в высшей степени рефлексирующий — из тех, что знают строки (и то, что за ними) «В осенний простор протрублю то, на что не хватило мне слов человеческой речи».
«Протрубит», обязана, про свое неуклюжее стремление стать бизнесвумен. Что заставило, к примеру, выпускать чипсы, обувь, еще какую-то дребедень? Не говорите ни слова про нужду, оставьте! Раз и навсегда заявляю аки знаток: все у них в порядке! Если уж мне, спасшему демографию на Руси, хватает — чего уж им-то стенать?!
В присутствии продюсера Сергея Пермана Роман Виктюк предлагает Дмитрию Гордону большие деньги, чтобы ничего плохого об Алле Пугачевой из уст Отара Кушанашвили не слушал
Фото Феликса РОЗЕНШТЕЙНА
Репутационная политика? Тогда — позорная, а если вы наберетесь наглости и скажете что-нибудь вроде: широкая натура, для нас старается, — я вас ударю.
Ее поле — песня, и пусть это поле возделывает, пусть даже повода не дает для догадок, что для нее важнее всего в жизни.
В забытой всеми феерической тихой песне она спела: «Если спросит меня голос с небес...» — мол, кто более всех на Земле дороже, она ответствовала: «Дочка, мама, ты и я».
В этом месте, чтоб не запамятовать, восклицаю: лучший автор Пугачевой — Игорь Николаев. Он автор и упомянутой песни, в которой есть бьющие наповал, но почему-то самой АБП в ходе последующей жизни игнорируемые строчки: «Но с тобой мы знаем точный ответ — виноватых в том, что прожито, нет».
В таком признании определенно отвага: самый тон — взвешенный, покойный. Мы же филиппики швырять мастера — и вы, и я, да и она, судя по тому, что в квартете ингредиентов смысла жизни в ответе небесам самое зыбкое звено — «Ты».
Бросьте в меня булыжники, но не Галкин же под местоимением разумеется!
Был такой в мои студенческие времена журнал «Театральная жизнь» — уж не знаю, живой ли (судя по тому, какова она, эта жизнь, без кавычек, вряд ли). Вызывающе антисоветский, и антисоветскость его состояла в том, что он исповедовал и проповедовал — бестрепетно притом — культ отдельно взятого человека.
АБП опубликовала там эссе. Лучшее из того, что она писала. Могу, если она возразит, доказать, ибо, например, в журнале имени себя, недолго протянувшем, писала она, что ли, устало, а тут — плевок в рутину, проклятие и гимн одиночеству, огонь, радость, скорбь, секундная эйфория. Эссе было об артистической доле.
О себе.
Это было написано так беспощадно и сердечно, что я, хвастливый журфаковец, изумился, нет, был настигнут прострацией: вот как, оказывается, можно писать.
О себе, о мире — по-доброму и зло, высоким штилем и безмерно едко.
Я тогда неделю в хандре проходил. Нет, лгу. Просветленным, напротив. «Если у человека такой высокий уровень самоосмысления, — думал я, шатаясь по тифлисским улочкам, - понятно, почему страна прислушивается ко всякому его вздоху, а два 10-летия спустя другой титан самоедства, Гриша Лепс, решается на жест, который по охальности сродни покорению Эвереста без подготовки, — перепеть «Озеро надежды» (Игорь Николаев, само собой)».
В любом другом исполнении, повторяю, мертворожденная затея. Песня от лица женщины, находящейся на перепутье, угодившей в ловушку собственных химер, невозместимых интимных издержек, потратившей полжизни на поиски счастья и при всем при том — верящей, верующей.
Лепс спел ее от мужского лица — и так, что солнце ярче засияло, дожди стали более частыми и хмель от жизни самой бьет в голову.
Тут же злорадно стали писать: ГЛ спел даже лучше. Не лучше — иначе, и потом, в чем-чем, а в зависти АБП замечена никогда не была. Уж скольким помогла — от «А-Студио» до Любаши, от Зинчука до Моисеева.
Коротко знающие утверждают, что АБП тотчас, если, натурально, считает нужным, отзывается на зов о помощи, и вообще, для тех, кому доверяет, она не на котурнах и не в маске: ни позы, ни аффектации.
При всем при этом покойный Айзеншпис рассказывал мне, что, когда того требовали обстоятельства, АБП могла заставить тебя пожалеть, что ты не умер ребенком, — Юрий Шмильевич об этом с очевидным восхищением говорил.
Все люди, которых она любит, главные для нее, и даже тех, кто ее любви не оценил, она провожает с грустной улыбкой с миром: послушайте «А ты не знал» и «Не обижай меня».
У нее такая закалка, что она не боится косых взглядов. Я бы боялся, если бы про меня спел Сергей Зверев (я, кстати, дружу с ним — высокой, будете удивлены, самоиронии человек), но все это семечки, когда вспоминаешь, что она сделала с песнями Владимира Кузьмина. Кто спорит, он один из самых вкусных мелодистов европейского калибра, но как насыщала она само пространство этих мелодий: «Когда-нибудь я стану лучше...»! Такая песнь в той мертвящей среде!
И годы спустя «Будь или не будь» с... — вот как это объяснить? Воздух другой, с панталыку сбивает?
Выпускникам «Фабрик» всех стран и не разобраться, как можно было так в полголоса для хрестоматийного фильма пропеть «Мне нравится», что носовые платки были самым востребованным аксессуаром, а годы спустя забацать дуэт с Веркой Сердючкой.
Я слышу: не тебе, пес, совать нос в эту путаницу противоречивых наслоений в репертуаре Великой, но, мужественно отвечу (да еще подкрепительно-выразительно кашляну), это именно я едва не загремел из-за нее в каменный мешок, а загремел бы — и поделом, это я на гастролях в Самаре главному ее произведению, дочери Кристине, заходя в ресторацию, где она, само совершенство, трапезничала, напел «Не отрекаются любя», а гомерический хохот закончил дивертисмент-элегией «Желаю счастья в личной жизни».
Поэтому — шаттафакап!
Суровый и блистательный Розенбаум, тоже полагающий МГ пластмассовым, тоже не понимает, как вдохнувшая особенную жизнь в его пьесу «Где-нибудь с кем-нибудь как-нибудь» леди, боготворимая им, — вот с этими вот...
Она узаконила честную, со слезами, жизнь, вот что. Увековечила образ той самой леди: сильной, но терпеливой, терпеливо плачущей у окна.
Другие карабкаются по призовому столбу, она (если бы не этот окаянный визит на Первый канал с рассказом о том, как за квартиру прощен был ничтожный зять), минуя столб, шествовала по русской, прежде советской, земле, она — наш Клинт Иствуд в юбке, который большую человеческую невинность трактует как осознанное состояние организма, а это состояние регулярных требует упражнений.
Я мог стать ее другом, но постеснялся. После суда в квартиру меня привел Филипп, меня трясло, а когда б не трясло, этого текста не было бы. Она угостить чаем хотела, а я, идиот, отказался.
Она спела песню, которая называется «Когда я уйду».
Еще чего: стоять! Никуда вы не уйдете. Вы — наша потому что.
Нет, моя».
http://www.bulvar.com.ua/arch/2011/33/4e4a75991f559/
Администрация Форума не несет ответственности за содержание сообщений и фаилов выложенных на ресурсе, за действия пользователей, а так же за достоверность информации, опубликованной в статьях, темах и новостях. Все используемые аудиовизуальные материалы, ссылки на которые размещены на Форуме, являются собственностью их изготовителя (владельца прав). Все материалы предназначены только для ознакомительных целей. Форум не занимается коммерцией.