ОТ ЗВЕЗДЫ - К ЗВЕЗДЕ...
Записки репортера
1. Время - предисловие песни?

Десять лет назад, когда я задумал написать эту книжечку, которая сегодня, наконец-то, получила название «От звезды — к звезде», я провел этакое самодеятельно-шутливое социологическое исследование, попросив своих друзей и знакомых ответить на вопрос, так сказать, с двойным дном:
— В каком виде спорта вы представляете Аллу Пугачеву?
Ответы были на редкость единодушны:
— Конечно же, в роли нападающего хоккейной команды!
Браво, сказал я своим друзьям, хотя сам представлял (и до сих пор представляю) Аллу Борисовну в роли марафонца.

Да, песенная эстрада не только по форме напоминает хоккейную площадку. И из-за одной шайбы, и из-за одной песни порой разгораются немалые страсти. В олимпийском 80-м Алла Борисовна в одной газетной дискуссии была наказана (по хоккейному— двухминутным штрафом; удалить ее с поля до конца игры просто не хватило сил) за то, что в 90-м сонете Шекспира в строках: «Что нет невзгод, а есть одна беда — твоей любви лишиться навсегда», — она заменила «твоей» на «моей». И тут же последовал критический свисток: разве можно так поступать с бессмертным сонетом бессмертного Шекспира?! А почему бы и нет? Сам Шекспир поступал точно также, ведь в его эпоху театр был театром импровизации.

Но импровизационность в театре в годы застоя не приветствовалась, не приветствовалась она и на эстраде. И больше всех в те годы доставалось именно Алле Борисовне. Ну все не нравилось иным песенным обозревателям: ни то, что поет, ни то, как поет Пугачева (и сама фамилия тоже казалась придуманной), ни ее рыжая копна волос, ни балахон, в котором ома металась на эстраде. Но больше всего не нравилось моим коллегам, что певица не только поет, но и разговаривает со зрителями. Теперь-то беседа со зрителями, ответы на их вопросы стали поистине отдельным эстрадным жанром, но в свое время за эти «вольности» Алла Борисовна выдержала довольно мощный прессинг прессы. В ход шли элементарные подножки, броски на острый критический борт, а слухи о Пугачевой обгоняли ее. Чего только не было!

Однажды к Алле Борисовне в гостиницу «Омск» позвонил доброжелатель и сказал, что ей присвоено звание заслуженной артистки РСФСР. Посоветовавшись с Ильей Резником, поэтом и душехранителем певицы, я написал об этом заметку. Разумеется, «факт» не подтвердился и буквально в последнюю минуту перед печатанием газеты, заметка, вернее, ее заголовок «Алла Пугачева — заслуженная артистка РСФСР» — был заменен на другой: «Вернусь к вам летом». Алла Борисовна в беседе со мной призналась:
— Какой я спорт люблю? Какой бы выбрала? Конечно, дельтапланеризм. Мне напрасно приписывают хоккейно-мушкетерские замашки: я люблю жить и парить в восходящих песенных и добрых дружеских потоках...

(Переписывая эти черновые записки, я услышал по радио, что Президент СССР издал Указ и присвоил А. Б. Пугачевой звание народной артистки СССР. И здесь не обошлось без «пугачевских приключений»: в день, когда практически перестал существовать СССР, певице присваивается имя несуществующей страны. Лучше поздно, чем никогда? Браво или ха-ха?!).

Я только-только начал обдумывать замысел этой фантастической для меня книги, где в форме калейдоскопа решил попробовать рассказать о своих встречах и беседах с эстрадными звездами, а также с людьми, на которых держится эстрада, и вот листал, перечитывал старые репортерские блокноты, перебирал в памяти пережитое, пугаясь порой самой идеи книжки. Да, да, я и сейчас пишу ее осторожно-осторожно. Почему?

Эстрада — это сплав настолько многоядных жанров, где тесно переплетены вкус и безвкусица, а порой они просто кажутся мне родными братом и сестрой. Попробуй-ка их раздели! Кроме того, эстрада всегда была  подчинена времени, чинам, деньгам, связям, похвалам и ругательствам. На этих ветрах так трудно было удержаться настоящим талантам. Порой мне кажется, что мир эстрады сложнее, чем мир Вселенной.

А сколько на ее тропинках интересных деталей! Например, вчера, разбирая свой архив студенческих лет, наткнулся на фотографии выступлений Смирнова-Сокольского. Этот знаменитый исполнитель эстрадных монологов, пронизанных юмором, иронией и высочайшей культурой великого книжника, выходил на эстраду одновременно в образе фокусника и дипломата. И его монологи были речами дипломата и словесного фокусника. Помню его пассаж, слышанный мною в Казани, в году 1957-м: «И выходит на снену Мефистофель, ну точь-в точь Федор Иванович Шаляпин, только ростом пониже, да голосом пожиже»... Сейчас эту фразу уже сделали ширпотребом, пустяком, а когда-то она Николаем Павловичем преподносилась слушателю, как картина в дорогой раме. Так вот, эстрадник Смирнов-Сокольский прямо на афише назван не просто заслуженным деятелем искусств РСФСР, а Николаем Павловичем. Вспомним, что Аллу Пугачеву — еще без званий тоже называли по имени-отчеству. И никого больше, кто удостоился бы такой чести, я что-то не припомню. Почему? В чем тут дело?

Только-только я стал искать тон этих моих репортерских записок, как тут же «налетел» на предупреждение.
— Учти, записные книжки — опасный жанр, — предупредил меня мой знакомый писатель.— Они, твои репортерские заметки, вдоволь посмеются над твоей былой поспешностью выдать сиюминутное за вечное. А на эстраде, которая живет если не минутой, то сезоном, о чем можно говорить через несколько лет? О закате звезд?

Ну, хотя бы и о закате. Кстати, закат звезд чаще похож на неожиданный взрыв. Так, в начале 70-х годов, кажется, беспрерывно звучал по радио, почти не исчезал с экрана Муслим Магомаев. Он приехал в Омск — молодой, красивый, экс-стажер знаменитого миланского театра «Ла Скала» и будущий народный артист СССР. При выходе из Концертного зала наряд милиции едва спасал Муслима от многочисленных неистовых поклонниц. На эстраде он пел и песни зарубежных композиторов, и знаменитую тогда «Свадьбу» Арно Бабаджаняна, и «Вдоль по Питерской», и даже «Шаланды, полные кефали», песню Никиты Богословского, но которую одесситы считали (а возможно, и считают?) своей народной.

На его концертах радостно думалось: сколько еще песен подарит нам этот талант! А он через короткое время, получив сразу звание народного артиста СССР, вдруг исчез с эстрады, с экрана ЦТ, перестал звучать по радио. Сейчас я вспоминаю эпизод 1974 года, когда в Колосовке шел «Праздник Севера». Над селом светила луна, а кто-то вдруг врубил на полную вечернюю радиопрограмму, и Муслим на несколько минут завис над деревенскими, тепло дымящимися избами со своей тогда знаменитой песней: «Луна над городом взошла опять. Уже троллейбусы уходят спать»... Что в этой песне знаменитого? Еe уж и мало кто помнит... И сам Муслим вдруг исчез — и не на месяц, не на год, на десятилетия. Года два назад он, правда, приезжал в Омск с двумя испанско-французскими песнями из старого репертуара, а выступал в сатирико-юмористической программе Михаила Задорнова, увы, во вспомогательном составе. Вот так исчезают звезды! А почему?

Об этом я сейчас вряд ли скажу определенно, но главная здесь причина, конечно, время. Вот, казалось, что я случайно зациклился на 1980—1981 годах, но посмотрел свое досье: вижу, не случайно. Скажем, в 1981 году для меня исчез Валерий Ободзинский. Он исчезал несколько раз, но всплывал, снова выходил на эстраду, хотел выглядеть сегодняшним, современным, нужным, а в зале, увы, сидели только его слушатели конца 60-х и начала 70-х годов; они писали ему записки, а Ободзинский читал их со сцены: «Мы влюблялись под ваши песни, и, слушая их сегодня, как бы вспоминаем то прекрасное время нашей жизни...» И Валерий пел «Белые крылья» В. Шаинского, «Листопад», «Эти глаза напротив» и, казалось, действительно вечную «Вечную весну» Д. Тухманова, обещал привезти новую программу, но Время ему не позволило: оно «сделало этак ручкой» — «Прощай!» — популярному певцу да и молодому человеку еще.

Именно в эти голы дважды в Омск приезжала лауреат нескольких международных конкурсов Галина Ненашева, отмеченная некогда легендарной Лидией Андреевной Руслановой. И Галина Алексеевна пела омичам руслановскую «Травушку-муравушку» и другие популярные песни, скажем, «Ямщик, не гони лошадей», но слушатели почти весь вечер напоминали певице: «Россию!». Спойте «Россию!» Между прочим, песню «Любите Россию» Серафима Туликова Галина Ненашева отвоевала у Людмилы Зыкиной, которую за границей в свое время звали «Мисс Волга из Москвы» — за фрадкинскую «Течет Волга».
— Я люблю тебя, Россия!
Дорогая наша Русь...
Нерастраченная сила,
Неразгаданная грусть... —
пела Ненашева. И песня, задуманная как монумент, лилась как река, в берегах которой росла русская удаль, копился праздник души народной. Эта песня-река вся светилась, переливалась, дарила слушателям свою энергию, делилась с ними своей мощью и добротой... Казалось, этой песне жить и жить, но где она? И где Галина Ненашева? Можно спросить у нее, позвонив ей в Москву, но что она ответит? Может быть, в связи с возрождением России мы вновь услышим певицу и ее прекрасный гимн республике, Руси...

В. ЧЕКМАРЕВ.

НА СНИМКАХ: Алла Пугачева; Галина Ненашева и автор этих репортерских заметок.
(Продолжение следует).