Газета "БУЛЬВАР ГОРДОНА"(Киев) - №33-2007

«ЧТО МНЕ ЛУЧШЕ НАДЕТЬ?» — СПРОСИЛА ПУГАЧЕВА. «ТО, ЧТО ПОТОМ НОСИТЬ НЕ БУДЕТЕ»

— Выступать перед чернобыльцами наверняка было непросто. Какие песни вы им пели?

— Когда отдыхали, кушали в столовой, ребята подходили и просили исполнить что-нибудь бардовское или зарубежное. А на концертах — традиционный украинский репертуар.

— Артисты работали два-три часа, а телеверсия длилась час, от силы — час 15, — продолжает Наталья Абрамова. — Поэтому перед каждым концертом мы обсуждали, что будет снято и показано. И, естественно, приходилось считаться с мнением телевизонного руководства. После «Кобзы» в Чернобыль поехала Алла Пугачева, мы благополучно сняли концерт, но когда начальство увидело, что она пригласила на танец молодого лейтенанта, меня отчитывали, как школьницу: «Что это за программа? Она на костях танцует!».

Выйдя на сцену, Алла Борисовна сказала чернобыльцам: «Я понимаю, вам тяжело, вы рискуете жизнями, здоровьем. Но я не хочу, чтобы вы об этом думали. Отдыхайте, отвлекитесь!». Эти слова вырезали: ни о каком риске упоминать было нельзя.

— Я так понимаю, концерты сильно «редактировали»...

— Безбожно! Пугачева выступала три часа, а в эфир пошло песен 10-11. По поводу программы мы с ней в гостинице «Москва» беседовали. С Аллой и ее группой «Рецитал», музыкальным руководителем которой был известный композитор Руслан Горобец, приехали трио Бориса Моисеева «Экспрессия» и Владимир Кузьмин. Кстати, песня «Две звезды», впоследствии ставшая хитом, впервые прозвучала именно в Чернобыле.

— Какой вам показалась Примадонна?

— Очень спокойной, сосредоточенной. Объяснила, чего хочет, какую аппаратуру привезла, — там три тонны было. Рассказала, что привезла блок новых песен: «Сто друзей», «Прости, поверь»... В конце встречи я призналась: «Знаете, Алла Борисовна, когда я шла к вам, меня предупреждали, что вы сложный человек, а вы такой не показались». Она улыбнулась: «Я такая только с теми, кто не хочет работать». А потом спросила: «Что мне лучше надеть?». «То, что потом носить не будете», — говорю. Она выбрала костюм, который купила в Париже: ультрамодный пиджак и леггинсы. На голову бант шикарный повязала. А потом и за костюм, и за бант вся съемочная группа рассчиталась: нам не хотели давать командировочные. Еле ведомость подписали!

— Как приняли Пугачеву чернобыльцы?

— Она выступала уже не в ДК, а на открытой площадке посреди поля, и за людьми этого поля видно не было. На экскаваторах приезжали, в ковшах сидели! На наши машины, огромные «магнолии», сажали каких-то военных чинов, и видеоинженеры выскакивали с криком: «Сними лишних! Крыша провалится!». Посреди концерта, когда было уже очень темно, отошли провода и отключились все осветительные приборы. Нам пришлось искать разъем, пробираясь между рядами, раздвигая колени... А Пугачева работала при свете дежурной рампы, концерт останавливать не стала. В финале вызвала на сцену всех, кто ей помогал: водителя трейлера, костюмера, гримера... Директор ЧАЭС сделал ей подарок — костюм ликвидатора. Алла взяла его и просто сказала: «Служу Советскому Союзу!». Впоследствии это тоже вырезали...

А когда мы сделали перерыв и готовились к тому, чтобы перезаписать песни, где был брак по звуку, люди стали просить у звезды автограф. Что было под руками, то и протягивали: клочок бумаги, открытку, томик русской классики... А один мужчина — книжку, куда ставили, какую дозу радиации ты набрал: «Алла Борисовна, Алла Борисовна! Я один из первых пожарных, у меня уже больше нормы, мне скоро домой. Распишитесь, пожалуйста!». Глядя на него, другие тоже стали доставать такие книжки. Когда Алла расписывалась, в глазах у нее блестели слезы.

— Говорят, Пугачева расстроилась, когда узнала, что должна поехать в Чернобыль.

— Приятного в этом на самом деле было мало. Но ее «заказали» ликвидаторы. Посреди лета к ним с инспекцией поехали председатель Совета Министров СССР Николай Рыжков и глава КГБ Виктор Чебриков. Собрали людей, спрашивали, какие есть пожелания: «С продуктами хорошо? Со снабжением нормально?». Когда речь зашла о культурной программе, кто-то высказался насчет Софии Ротару, и вдруг вся публика заорала: «Пугачеву давай!». Гости сделали вид, что не поняли или не услышали, но чернобыльцы не унимались: «Передайте Алле Борисовне, что мы очень хотим ее видеть!». После этих слов Рыжков повернулся к Чебрикову и спросил: «Виктор Михайлович, вы можете передать Алле Борисовне?». Тот ответил: «Постараемся». Мне наши новостийщики рассказывали, они при этом присутствовали.

Эту историю я потом пересказала Пугачевой. Она посмотрела на меня внимательно и говорит: «Видимо, так и было, потому что вернулась я из Прибалтики, где отдыхала, и вдруг звонок: «Алла Борисовна, кхе-кхе? Комитет госбезопасности...». Сам Чебриков! Ну, думаю, опять что-то не то сказала. Оказывается, нет: «Хочу передать вам приглашение выступить в Чернобыле».

— Сделал предложение, от которого трудно отказаться...

— Да. Но реакция была в стиле Пугачевой: «А что, вы не нашли другого способа меня уничтожить?». (Смеется). «Я знаю ваш характер, Алла Борисовна, — сказал Чебриков, — и думаю, вы вполне могли бы петь из четвертого реактора. Но не волнуйтесь: для вас построят отдельную сцену». И площадку действительно построили.

Пугачева, кстати, хотела, чтобы телеверсия чернобыльского концерта начиналась с Моисеева и двух барышень-танцовщиц — блондинки и мулатки. У них был номер «Тройка», когда Боря впереди, а девушки за ним. Но я отговорила: такого юмора руководство Гостелерадио точно не поняло бы. Хотя зрители действительно хотели отвлечься, не думать о проблемах. Они даже шутить пытались на тему аварии, радиации. Помню, вокруг столовой для ликвидаторов бегали две дворняги — большая и совсем крошечная. Их звали Рентген и Миллирентген...

http://www.bulvar.com.ua/arch/2011/17/4db951a87d434/